– Мы видели, – сказал Андрей. – Хреново дело. Мало того, что непонятно, как теперь вернуться домой, так мы еще и трепачами оказываемся.

– Трепачами? – не понял я.

– Балаболками, – пояснил Симай. – Лгунами. Брехунами. Людьми, с которыми нельзя иметь дело.

Увидев, что мы поднялись с земли и свободно разговариваем, к нам подошел полицейский офицер. Мы объяснили, что происходит.

– Что делать будем? – поинтересовался тот.

– Снимаем засаду, – ответил Андрей (я заметил, что он пользовался авторитетом среди наших полицейских. Видимо люди этой профессии чувствуют друг друга не только на расстоянии, но и сквозь время).

– Но…

– Не беспокойтесь, Дмитрию Борисовичу я доложу, что это мое решение.

Не хочу рассказывать о том, какое выражение приобрело лицо господина полицмейстера, когда мы вернулись в дом пана Тадеуша не солоно хлебавши и доложили о результатах. Точнее, о полном их отсутствии. Отдадим ему должное, он ничего такого не сказал. Просто молча допил чай, поднялся, одернул мундир и, вежливо попрощавшись с паном Тадеушем, вышел из комнаты. Не удостоив нас даже взглядом.

Сказать, что мы были обескуражены – ничего не сказать. Больше всего, понятно, Андрей и Ирина. Хотя вида старались не показывать. В конце концов, решили, что они, Симай, Леслав Яруч и Кирилл остаются у гостеприимного пана Тадеуша (последний не возражал и даже настаивал на этом варианте), а меня Рошик отвозит домой. Встречаемся завтра здесь, у пана Тадеуша, ровно в одиннадцать утра и будем думать, что делать дальше.

– Ничего, – беспечно заметил Симай. – В любом случае не пропадем. Андрюха, – он хлопнул друга по плечу, – можно пойти к Яручу. Таких сыскарей, как он, поискать. Мало того, что голова на месте, так и все будущие полицейско-сыскарские методы знает. Возьмешь его, Леслав?

Яруч молча кивнул и показал большой палец.

– Вот! – обрадовался цыган. – А я не прочь заняться нашим автомобилем.

– Это в каком смысле? – поинтересовался Андрей.

– В смысле продажи технологий, – пояснил Симай. – Он же из нашего времени. Тут о таком и не мечтали пока. Золотое дно, если с умом подойти. Обогатимся!

Он аж руки потер от удовольствия. Нет, определенно этот человек не унывал ни при каких обстоятельствах.

– А я? – спросила Ирина. – Что я буду делать? И Кирилл?

– Придумаем что-нибудь, – махнул рукой Симай. – Не пропадем.

– Знаешь, – сказала Ирина. – Я бы все-таки предпочла вернуться домой. Так что будь добр, подумай о том, как это сделать. И ты тоже, – она ткнула пальцем в грудь Андрея. – В конце концов, это вы у нас опытные путешественники во времени. Вам и карты в руки. Они же фишки и шашки.

– Мы попробуем, – пообещал Андрей.

А я пожелал всем спокойной ночи, вышел и сел в пролетку. Рошик разобрал вожжи, негромко сказал: «Н-но, родная», и мы тронулись.

Пролетка у Рошика была хорошая, с колесами на каучуковом ходу и мягкими рессорами, а Гамма, хоть и цокала подкованными копытами по брусчатке, но ветер был нам в лицо, то есть, относил звуки.

Возможно, именно поэтому нас и не заметили. А может быть, просто повезло. Как бы то ни было, стремительные тени, метнувшиеся впереди от знакомого поворота на Горькую Воду вдоль шоссе к городу, мы увидели с Рошиком первые. А они нас нет.

– На обочину, – хрипло прошептал я. – И замри.

В небе сияла яркая, словно вымытая с дегтярным мылом, луна. Сразу за обочиной и кюветом высилось с десяток тополей, отбрасывающих густую тень. В этой тени мы и укрылись. Умница Гамма вела себя тише воды ниже травы. А нам было отлично видно, как с дюжину уже знакомых фигур, разогнавшись, вдруг взмыли над шоссе на широких черных перепончатых крыльях, набрали высоту и в мгновение ока скрылись с глаз.

– В город полетели, – дрожащим голосом сообщил Рошик Лошадник. – Ну, все.

– Давай назад, – скомандовал я. – К пану Тадеушу…

Они уже совсем было собрались ложиться спать, когда в прихожей тревожной трелью залился колокольчик.

– Psia krew, – буркнул пан Тадеуш. – Кого еще принесло?

И пошел открывать. Андрей на всякий случай пошел с ним, засунув пистолет сзади за пояс.

На пороге стояли Ярек Дрошкевич и Рошик Лошадник. Оба взволнованные и бледные, что твоя луна.

– Беда, – сказал Ярек. – Вампиры полетели в город.

Немедленно был заварен крепчайший кофе, но сон и так испуганно отлетел от присутствующих, словно облако мошкары, сдутое ветром. Ярек и Рошик, дополняя друг друга, рассказали о том, что видели.

– Во сколько это было? – спросил Сыскарь.

– Черт, – выругался Ярек. – Я не посмотрел на часы.

Рошик только пожал плечами.

– Сейчас три часа ночи, – сказал Сыскарь. – Вы вернулись пять минут назад. Еще пять на дорогу, звонок в дверь и прочее. И пять-десять на то, чтобы вампиры прошли сквозь врата и достигли шоссе. Итого: пятнадцать-двадцать минут. Значит, врата открылись в два сорок – два сорок пять. На час десять позже обычного. Что бы это значило?

– Дверь закрывается, – сказал Симай. – Я так думаю.

– Поясни, – потребовал Сыскарь.

– Все просто. Сегодня на час десять позже, завтра на полтора, а послезавтра, глядишь, и вовсе не откроются. Время вышло.

– Черт…

– Господа, – сказал Ярек. – Напоминаю, вампиры в городе. И они скоро приступят к делу. Если уже не приступили.

– Что ты предлагаешь? – осведомился Симай.

– Нужно мчаться в город и бить тревогу!

– Как?! У вас даже телефонов почти нет!

Все переглянулись. Действительно, как?

– В полицейской управе есть дежурный, – упрямо сказал Ярек. – И телефон. И в пожарной части наверняка. Надо им сообщить.

– Ага, – кивнул Симай. – И какие слова тебе скажут в полиции после сегодняшней засады? Догадываешься, или подсказать?

Рошик кашлянул.

– Прощения прошу, – сказал он. – Можно ударить в набат. На колокольне костела Сретения, что в монастыре кармелиток босых, самые голосистые колокола в Княжече. И я знаю, как туда пробраться.

– В монастырь или на колокольню? – с интересом осведомился Симай.

Рошик промолчал.

– По коням, – скомандовал Сыскарь, поднимаясь. – Едут Ярек, Симай и я, – он